В гостиницах Тегерана сегодня трудно найти свободные места, номера забронированы европейскими бизнесменами на несколько месяцев вперед. Тем, кому с номером в отелях не повезло – назначают встречи со своими будущими иранскими партнерами в Дубае. А еще больше, приглашают иранских чиновников, представителей крупного бизнеса и деловых кругов прямо к себе, разумеется, с компенсацией всех расходов последних. Градус ажиотажа вокруг предстоящего «открытия» иранских рынков для иностранного бизнеса (после нескольких лет калечащего санкционного режима) растет с каждым днем.
Количество иностранных представителей, запланировавших визиты в Иран на ближайшие месяцы, превышает ежегодную численность делегаций за последние восемь лет, и нет оснований полагать, что это количество сократится. Свыше ста представителей французских компаний на днях прибудут самолетом в Тегеран для «оценки объемов возможных инвестиций» и предварительных переговоров с официальными иранскими представителями. А в Амстердаме для голландских предпринимателей срочно проводятся курсы по особенностям ведения бизнеса в Иране, вводную лекцию на которых прочел лично посол Нидерландов в Исламской Республике Йос Дума.
Выступая на экономическом форуме в Давосе, Хасан Роухани выступил с предложением создать новый международный орган, в компетенцию которого входили бы вопросы глобальной энергетической безопасности. Его слова о том, что Тегеран готов на условиях взаимности предоставить в распоряжение нового органа зарезервированные объемы нефти и газа, были восприняты собравшимися не просто как декларация, а как готовность Ирана к тесной кооперации с международным бизнесом.
При этом он вполне оправдал свое прозвище – «шейх дипломатии» − искусно сыграв на существующей конкуренции между нефтяными транснациональными корпорациями, спровоцировав их на активные шаги в установлении контактов с иранской стороной. Дело в том, что практически сразу после своего выступления, Роухани встретился с премьером Нидерландов Марком Рютте, тесно связанным с англо-голландской Shell. Разумеется, это вызвало «ревность» остальных, и уже два дня спустя главный исполнительный директор французской Total SAКристоф Маржери заявил, что его компания заинтересована в возобновлении своего присутствия в Иране. Причем, новые условия, которые иранская сторона предлагает инвесторам, являются, по словам Маржери, «более чем привлекательными».
На фоне такой активности ТНК, встреча послов Австрии, Японии, Таиланда, Кувейта и первого секретаря посольства Малайзии с директором свободной экономической зоны «Киш», на которой дипломаты заявили о готовности их стран к участию в инвестиционных проектах на острове, - официальное подтверждение того, что ажиотаж вокруг иранского рынка – это не «пропаганда Тегерана», а вполне оформившийся процесс, развивающийся потрясающимися темпами.
Европейская экономика и иранский «спасательный круг»
Европейские компании в этом процессе – впереди всех. Нефть – нефтью, но другие сектора экономики тоже не в стороне стоят. Austrian Airlines на прошлой неделе объявила, что возобновляет график «пять рейсов в неделю» в Тегеран, а немецкая Lufthansa намерена увеличить количество ежедневных рейсов на иранском направлении. Аналогично поступает и турецкая Turkish Airlines, которая уже обратилась к иранскому правительству за разрешением на увеличения количества рейсов не только из Турции, но и из Европы.
Серьезные планы в отношении Ирана и у европейского автопрома. Группа компаний «Пежо» и «Рено» выступила с официальным заявлением, что приступила к подготовке возобновления деятельности в Исламской республике и расширении контактов с Iran-Khodro, крупнейшим иранским автопроизводителем. Если вспомнить, что в 2011 году «Пежо» продала в Иране 455 тысяч произведенных по лицензии автомобилей, а объемы продаж «Рено» тогда составили 100 тысяч машин, то становится очевидным крайняя заинтересованность французского автопрома в возвращении на иранский рынок. Тем более, что это рынок ждет: построенные автомобильные заводы в Иране загружены сегодня не полностью, а примерно пятая часть из ста тысяч рабочих мест, которые обеспечивал иранский автопром, попала под сокращение в результате «калечащих санкций».
Активность европейского бизнеса вполне понятна. В условиях ставшего уже перманентным экономического кризиса, потеря огромного иранского рынка, емкость которого для Европы оценивается от 40 до 60 миллиардов долларов, больно бьет по бюджетам и государств, и корпораций. В Европе прекрасно помнят, что к середине 2000-х французские и германские инвестиции в Иран превышали пять миллиардов долларов, а отчисления Исламской республики только от лицензий давали по два миллиарда долларов ежегодно.
В Иране давно, успешно и весьма прибыльно работали и французские Renault, Total, BNP, Paribas, Societe Generale, и немецкий промышленный гигант Siemens, и итальянские Techimont и Anni, и австрийская корпорация OMV (ведущая нефтегазовая компания Центральной Европы) и многие другие. В одном из докладов ЕС, опубликованном в начале 2000-х прямо говорилось: «У ЕС существуют политические и экономические причины развивать более тесные отношения с Ираном… В будущем он может стать значимым региональным экономическим партнером, с ощутимыми возможностями для развития торговли и осуществления инвестиций».
Экономические ожидания европейского бизнес-сообщества не оправдались, под давлением США оно вынуждено было свертывать свое присутствие на иранском рынке. А сегодня на место западных компаний постепенно приходят китайские промышленники, что у европейских корпораций теплых чувств к затянувшемуся американо-иранскому противостоянию (в котором они, в силу «солидарности людей Запада», вынуждены быть на стороне США) не добавляет.
«Двойственный» Вашингтон
Заинтересованность европейской экономики в иранском рынке для Вашингтона вполне очевидна. Если в не самом оживленном для экономических отношений 2011 году официальный импорт из ЕС в Иран составлял 16,5 миллиардов евро, в 2012 году – 5,6 миллиарда, то в первой половине 2013 года – всего 395 миллионов евро. И этот процесс сокращения происходил на фоне того, что за этот же период рост импорта в Иран из Китая составил 10,6%, а из Турции – 41,9%.
Согласно официальной статистике Таможенной администрации ИРИ за 1391 иранский год (20.03.2012 г. – 20.03.2013 г.), совокупный торговый оборот страны (без учета экспорта сырой нефти, керосина, топочного мазута и природного газа) в стоимостном выражении составил около $94,6 миллиардов, и доля Европы в этом круговороте денег неуклонно сокращалась. Разумеется, Вашингтон никак не мог покрыть убытки своих европейских партнеров от конфронтации с Тегераном. И если на первых порах еще срабатывал миф об «иранской ядерной угрозе», «кровавом режиме аятолл», «тоталитаризме и нарушении прав человека», то в последний год эти аргументы на европейскую бизнес-элиту уже практически не действовали.
Еще до «режима калечащих санкций» крупные швейцарские, французские, британские и итальянские корпорации и банки прямо заявляли собственным правительствам об оказываемом на них со стороны США «беспрецедентном давлении» с целью заставить их прекратить бизнес с Ираном. Правительства либо отмалчивались, либо ссылались на высшие интересы. Европейский бизнес ответил на это расширением нелегальных схем торговли с Ираном, активизацией «черных рыцарей», деятельность которых Вашингтон не имел возможности пресечь минимум по двум обстоятельствам. Во-первых, «закручивание гаек» привело бы к резкому росту недовольству действиями США со стороны стратегических партнеров, на которых постоянно давили местные бизнес-элиты. А во-вторых, США, вводя санкции, попросту не до конца просчитали последствия – Иран оказался настолько интегрирован в международные хозяйственные связи, что организовать полноценную экономическую блокаду Тегерана, как выяснилось, попросту невозможно.
Вашингтон, разумеется, не испытывает никакого восторга по поводу той активности, с которой Европа возвращается на иранский рынок. Но проблема для администрации Обамы заключается в том, что при всей идеологизированности внешней политики США, она, эта политика, не в силах противостоять экономическим реалиям. Иранский рынок – это действительно спасительный круг для европейской экономики, и поделать с этим Вашингтон ничего не может.
Именно осознание этого обстоятельства «вдохновляет» Обаму на жесткое противостояние новому пакету санкций, которое израильское лобби в клюве сумело занести в Конгресс и теперь проталкивает на голосование. Выступая с посланием к Конгрессу, президент США заявил, что использует право вето, если конгресс примет новые санкции против Ирана в ходе переговоров по урегулированию ядерной проблемы: «Если Конгресс примет закон о новых санкциях, я использую право вето. Ради нашей национальной безопасности мы должны дать дипломатии шанс. Если иранские лидеры не используют эту возможность, тогда я первый призову к ужесточению санкций и буду готов использовать все возможности, чтобы Иран не создал ядерное оружие».
По сути, вопрос о новом витке санкций не снят, нынешняя ситуация – не более чем временная «оттепель», которую Вашингтон пока позволяет. Как позволяет европейскому бизнесу вновь активизировать свое присутствие на иранском рынке.
Российский бизнес: чужие на празднике
