Сегодня на Ближнем и Среднем Востоке сконцентрированы главные направления мировой политики – конфликт в Сирии и решение проблемы с ядерной программой Ирана.
Теоретически эти две проблемы эксперты стали связывать воедино еще летом 2012 года, когда возобновление в Москве переговоров великих держав по иранской ядерной программе давало определенные надежды.
По этой проблематике президент России Владимир Путин в Мексике в рамках саммита G20 провел переговоры с президентом США Бараком Обамой. (Кстати, вскоре после этого экспертная группа ИА REX посетила Тегеран, где прошли многочисленные и интенсивные встречи высокого экспертного уровня). Французская газета Le Monde предупреждала, что, связав единым узлом сирийский кризис и иранскую ядерную проблему, стороны одновременно и рискуют, и открывают широкий «коридор возможностей». Рискуют потому, что одна проблема может стать заложницей другой. Эту схему «успешно» провел в жизнь тогдашний президент Ирана Ахмадинежад. А «коридор возможностей» был связан с тем, что на сирийском направлении можно было разыгрывать иранскую «карту», или сирийскую на иранском.Был свой интерес и у Ирана. В формате переговоров с «шестеркой» по ядерной программе Тегеран выступал и выступает один против всех и вынужден действовать в жестких детерминированных условиях. То был период упущенных возможностей. Сейчас ситуация несколько иная. Она более интригующая и загадочная. Прежде всего, отметим, что нынешние рассуждения США и России об участии или неучастии Ирана в мирной конференции по Сирии «Женева-2» не только фиксирует факт признания его роли на сирийском направлении, но и создает немало новых возможностей для иранской дипломатии в осуществлении маневров во всем ближневосточном регионе.
Поэтому складывается ощущение, что Вашингтон «сдал» Анкару - своего союзника по НАТО, - активно поддерживая нового президента Ирана Роухани и выстраивая в регионе противовес возраставшему влиянию Турции.